Споры о современной библиотеке – это увлекательно… и наскучило. С одной стороны – толпы креативщиков, которые готовы расписать библиотеку под офис Гугла и заставить всех кататься на роликах, читая по ролям «Колобка». С другой – чопорные библиотекарши, жрицы этого «святого» места, рядом с которыми хочется стать чуть ниже, на полтона убавить голос и выйти вон… на пиратские библиотеки в Интернете. Библиотека мечты – где-то посередине. И её нигде пока нет. Несколько тезисов на эту тему от Бориса Куприянова позволяют глубже взглянуть на проблему. Нашу профессиональную проблему.
Прежде чем говорить о проблемах, несколько слов о Борисе Куприянове.
Борис Александрович Куприянов (род. в 1972 году) — российский издатель и публицист, один из соучредителей книжного магазина «Фаланстер» в Москве, программный директор Международного московского открытого книжного фестиваля и член экспертного совета Международной ярмарки интеллектуальной литературы «Non/fiction».
В библиотеке человек должен знакомиться с чтением как с интеллектуальной аналитической практикой, считает Борис Куприянов. «Мы говорим о медленном чтении, – сказал он. – Не просто о досуговом чтении, а о том чтении, которое является интеллектуальной работой. Хотя досуговая составляющая остаётся в библиотечных уставах, основных законах, и никто её, конечно, не отменял».
– Сейчас всё сложнее и сложнее рассказывать людям о книгах, всё сложнее объяснять, зачем они нужны, – говорит он. – К сожалению, в России эта ситуация ещё более яркая, чем в ближайшем, да и не в ближайшем зарубежье. Понятно, что Китае, где каждый год строится столько библиотек, сколько не строится во всём остальном мире, никому в голову не приходит задаваться вопросом, нужна ли библиотека, имеет ли смысл чтение на бумажных носителях и так далее. К несчастью, в России мы сталкиваемся со странным мнением. Мы как-то говорили с Александром Ивановичем Вислым, директором Ленинской библиотеки. Он высказал тезис, что постоянно нужно спорить с людьми, которые говорят, что в Интернете всё есть, которые приходят домой и читают книги в электронном виде. Я озвучил мнение, что, приходя домой, как раз эти люди, скорее всего, не читают вовсе. Дело в том, что дихотомия «электронные-бумажные» давно уже в мире пережита, никто на эту тему особенно не спорит. Мы говорим о практике чтения, о его видах. Самое главное – чтобы человек читал, а на чём он читает – на глиняных табличках, на айпаде или бумаге – не так принципиально.
По мнению Бориса Куприянова, библиотека призвана сохранять не каталоги, а «ту великую практику, которая сопровождает человечество на протяжении семи тысяч лет» – чтение. А как раз с этим сложно. «В Москве был очень интересный эксперимент: один из самых известных хед-хантеров страны Алёна Владимирская проводила опрос среди библиотекарей и выясняла, что бывает с людьми, которые попадают в библиотеку, – рассказал издатель. – Результат был просто страшный, мы старались его нигде не печатать и не публиковать. Молодой человек, попадая в библиотеку, чаще всего приходит туда с миссией, с целью изменения мира – приближения культуры к людям. С благими, очень романтическими часто намерениями. Через год от этого не остаётся и следа. 70% людей, дауншифтеры, которые пришли в библиотеки часто с более качественной работы, чтобы делать культурные проекты для людей, уходят. Из 30% остающихся процентов пять выбирают карьерную историю и тоже забывают о своей миссии. Остальные 25% обменивают свою миссию на традиционность и становятся ещё большими консерваторами, чем те, кто работал там всегда. Это фактически «стокгольмский синдром». По мнению Куприянова, библиотекам пора воспринимать читателя как партнёра. Библиотека должна стать тем местом, где производится экспертиза, качественный анализ литературы, поскольку в стране тяжело с критикой.
– Самый главный критерий проф-пригодности библиотекаря… (сейчас скажу вещь, и вы меня все возненавидите, но я быстро бегаю, если что), – сказал Куприянов. – Самый главный критерий – это не умение делать качественные библиографические сборники, а общая культура, любовь к книгам и знание литературы. Если человек назубок знает библиотечное дело, но не любит книги и читателей – он профнепригоден. Это принципиально важно. Будете ли вы доверять пилоту, который терпеть не может летать? Библиотека должна выходить из себя в прямом и переносном смысле. Выходить из своих стен, предлагать новые практики, новые отношения. Простите меня, я нарушаю все уставы – библиотека не является досуговым учреждением. Это место просвещения. Если на пути просвещения вы сталкиваетесь с театром, музыкой, балетом, кино, социальным сообществом – ничто не мешает работать с ними. Если вы сталкиваетесь со всем тем же самым, но это не служит идее просвещения, то, наверное, этим стоит заниматься другим учреждениям культуры.See more at: http://www.vsp.ru/social/2015/05/19/554069#sthash.iktj696V.7CDqNiMc.dpuf
— Для чего сегодня нужна библиотечная реформа? — Последние лет 20 библиотеки в России не сильно менялись. Это большая проблема, потому что не все библиотеки понимают, кому и зачем они нужны. Многие библиотекари считают, что библиотеки — это храмы, а они — их хранители, и основная их функция — хранение и сбережение информации. Это не совсем так, потому что библиотека с фондом 50 000 томов (это без повторов, потому что наименований 10 000—15 000), а то и 13 000—15 000 томов, не может претендовать на полноту. Поэтому ее задача — не сбережение и сохранение информации, а прежде всего распространение информации и просвещение. Вместо закрытости должна быть максимальная открытость. Библиотеки же зачастую закрываются от города и берут на себя функции таких федеральных гигантов, как Ленинка. Но если у Ленинки действительно основная задача — хранить, то у библиотеки районной задача — активно просвещать. Позиция должна быть не пассивно сберегающая, а активно пропагандирующая. Они работают с людьми, с районом, рассказывают, как нужно читать, что происходит в мире литературы. Если библиотека «закрыта» от людей, если туда почти не ходят или ходят очень мало, то возникает вопрос: зачем она нужна? И никто, кроме обычных читателей и жителей района, библиотеку защитить не может. Функция любого культурного учреждения вообще и библиотеки в частности — быстро реагировать на запросы населения. Только таким образом можно объяснить городу, власти, зачем нужна библиотека. А потребность в библиотеках и потенциал их сейчас огромен, как никогда.
— В чем он состоит? — Люди теряют навык чтения — способность получения какой-либо информации из книги, кроме сюжетной. Поэтому книги для них часто становятся досугом, то есть entertainment’а, а книга в этом плане не является конкурентоспособной. Чтение — это не только сюжет, но и огромный потенциал для развития, самообразования. Книга задает тебе вопрос, а не дает тебе ответы, это не учебник. Второе. Сейчас идет страшная борьба с контрафактом, и рано или поздно добьются того, что у нас, как в Европе, пиратство станет сильно наказуемым. И единственным легальным способом бесплатного получения контента — в электронном ли, в бумажном виде — будет библиотека. Третий смысл и пространство для развития: библиотека несет огромную социальную нагрузку. У нас в городе фактически нет учреждений, которые предоставляют бесплатные услуги и бесплатно работают с незащищенными слоями населения. Для пенсионеров, мигрантов, инвалидов библиотека — единственное место, где они могут хоть как-то соприкасаться с культурной жизнью. Четвертый важнейший потенциал: коммуникация. Библиотека «на районе» — это место, которое может объединить горожан. Сообщества сверху не рождаются, но если горожане поймут, что библиотека существует на их деньги и принадлежит им, а не людям, которые в ней работают, то на уровне библиотеки может создаться локальное сообщество. Наша проблема: в Москве нет локальных сообществ, а пока нет таких сообществ, не будет никакого гражданского общества. Кроме того, это место, где человек может получить дополнительные компетенции, приобретать новые навыки, и это важнейшая классическая функция библиотеки как места просвещения. Еще одно направление для развития: библиотеки — фактически единственное посольство власти, департамента культуры, и через них очень просто наладить обратную связь с властью. И последний потенциал — гигантская сеть: приходя в библиотеку, вы приходите во все 447 московских библиотек, и в скором времени вы сможете получить материал в электронном или бумажном виде из любой библиотеки; вы сможете узнать, какие книги есть в других библиотеках, получить к ним доступ.
— Каковы ваши достижения за прошедшие два года?
— В библиотеки стало ходить больше народу. Стали ходить те, кто раньше в библиотеку не ходил. Библиотеки стали удобнее для москвичей. В них появились новые функции и новые структуры. О библиотеках стали больше писать. Это тоже важно: что библиотеки стали обсуждаться, из дискуссии выкристаллизовываются некие смыслы. Многие старые библиотеки перестраиваются, начинают работать по-другому. Мы боремся за то, чтобы зарплата библиотекаря напрямую зависела от результата его работы.
— Какие библиотеки могут быть закрыты? Это вопрос посещаемости? — За два года реформ пока не закрылось ни одной библиотеки — это предмет нашей особой гордости. Но некоторые действительно будут закрываться. Например, библиотеки квартирного типа на первых этажах жилого дома. Их площадь — 100, 60, 40 метров, невозможно сделать нормальные условия для работы. Библиотеки — это место, куда может прийти любой человек, и в библиотеку, которая находится за двумя кодовыми замками, прийти невозможно, она работает фактически на свой подъезд. Но их закрытие означает, что город будет искать альтернативу. Например, у нас такая проблема в Строгине: там все библиотеки — их три штуки — квартирного типа. Сейчас там строится большой культурный центр на месте кинотеатра «Таджикистан», где будет нормальная 700-метровая библиотека с читальным залом. На севере есть библиотека, которая находится посреди промзоны: она случайно туда попала, неэффективна и никому не нужна. В общем, библиотеки могут закрывать по разным причинам, но в конечном итоге и оплата труда библиотекарей, и существование библиотеки должно напрямую зависеть от посещения, и через год-два зарплата работников библиотеки будет напрямую зависеть от того, нужна она гражданам или не нужна. Настало время изменений, и библиотеки меняются повсюду, не только в Москве, и во Владивостоке, в Казани, в Питере.
— Будут ли меняться приоритеты в работе детских библиотек? По мнению знакомого библиотекаря, они все больше выполняют развлекательную функцию, нежели просветительскую. — Я считаю, что наоборот. Вопрос в том, что называть просветительскими функциями. Когда приводят класс и заставляют слушать, а потом сдают отчетность, — это разве просвещение? Есть прекрасные библиотеки, куда дети ходят по велению сердца, но их не так много. Самая главная функция библиотеки — это просвещение, особенно сейчас, когда люди разучиваются даже не отвечать на вопрос, а формулировать его. Литература — это единственное, что учит формулировать и задавать вопросы.
Как раз проблема в том, что за 20 лет многие библиотеки мутировали в развлечение, стали дублировать дома культуры и развлекательные зоны, но все равно любое коммерческое развлекательное место будет, безусловно, лучше. У нас есть библиотеки с тренажерным залом, но библиотека не может сделать тренажерный зал, адекватный коммерческому. Просвещать — это дать возможность получать информацию. Поэтому мы настаиваем на открытых полках и хотим, чтобы читатель сам выбирал книжку. Безусловно, библиотекарь может ему подсказать, что брать, но закрытый фонд — это та самая дисциплинарная история, когда библиотекарь выбирает, дать книгу или нет.
— Как реализовывать эти прекрасные идеи, если у библиотек одна из главных проблем — отсутствие свободного места? — У районных библиотек отчетность, списанная у федеральных, была построена таким образом, что чем больше у них было книг, тем больше им приходило финансирование, поэтому они были заинтересованы в страшном увеличении фондов. В результате фонды фактически выместили читателей из читального зала, и в библиотеках нельзя ни кафе сделать, ни поставить вендинговый аппарат. В Северном Чертанове есть потрясающе красивая библиотека № 1, в ней фонд под 200 000 книг, и там яблоку негде упасть, фонд фактически съел само помещение библиотеки. При этом фонд дублируется с библиотекой рядом. А с другой стороны — есть прекрасная библиотека имени Вульфа, где фонд всего 13 000, то есть недостоин городской библиотеки, и при введении электронного каталога и единой системы можно сократить количество книг и перемещать их из библиотеки в библиотеку. Например, в Нью-Йорке нет фонда у каждой библиотеки: там фонд общий, книга приписана, как корабль, к библиотеке, но принадлежит обществу и перемещается между библиотеками в зависимости от запросов.
— Будет ли построена хоть одна новая детская библиотека? Все ходят в Гайдаровку, в которой нет ни медиатеки, ни выставочного зала… — В ближайшее время на улице Аргуновская откроется большая детская библиотека после ремонта, мы возлагаем на нее большие надежды, там будет очень хороший коллектив, она будет экспериментальной, образцовой, флагманской. Но это никак не умаляет достоинств Гайдаровской библиотеки, одной из лучших в стране. Она действительно в очень стесненных обстоятельствах, ее гигантская методическая работа не адекватна тяжелейшим обстоятельствам, в которых она находится, и мы это понимаем. Надеюсь, в этой ситуации будет сдвиг: департамент культуры нашел двухэтажное здание недалеко от Ростовской набережной, надеемся, что в следующем году там откроется еще одно отделение Гайдаровки. К несчастью, мы не можем построить ни одну новую библиотеку, хотя это необходимо. Москве нужно здание Центральной городской библиотеки. Такая библиотека принципиально отличается от федеральной — это центр культуры, где соприкасаются все слои культуры и творчества. Ее функция — не только хранение, но и организация, и модерация культурной деятельности. В Москве, после того как прогнали Некрасовку с Пушкинской площади, такой нет. Но они строятся в регионах: в Пензе, в Грозном открылись большие городские библиотеки; в Новосибирске строят; в Петербурге библиотека Маяковского, находящаяся на 20 000 метрах квадратных, отказывается от своих помещений и будет строить на Васильевском острове, в бывшем трамвайном парке, памятнике архитектуры, — большой библиотечный городок. Когда-нибудь, может, и Москва догадается.
— Как осуществлять переформатирование стандартной затхлой библиотеки в регионах? — А в регионах это и так происходит. Во Владивостоке потрясающие изменения в библиотеках: из депрессивных они превращаются в востребованные молодежью, людьми среднего возраста, пенсионерами. Кстати, там строят центральную городскую библиотеку.
— Эти изменения происходят по инициативе города или библиотек? — И города, и библиотек. Здесь нужен консенсус, и важно, чтобы библиотекари хотели изменений. Если мы построим прекрасную библиотеку и отдадим ее людям, не желающим изменений, завтра они зашторят окна, послезавтра появятся коты, потом будет разделен фонд на фонд читального зала и абонемента, и библиотека превратится в такую же, — и такие примеры есть. Но даже самая затхлая библиотека, если люди начинают по-другому мыслить, становится обожаемой городом, — и такие примеры тоже есть.
— Какие вам предъявляют претензии библиотекари и читатели по поводу изменений? — Все, какие есть. Начиная с того, что «вы пришли, чтобы закрыть библиотеки», и заканчивая тем, что «раньше здесь было спокойно, а теперь ходит куча народу и совершенно невозможно находиться». Или, например, жители одного из домов предъявляли претензию: вы отремонтируете библиотеку, будет ходить много народу, а у нас канализация не в порядке. Большинство претензий высказывается из-за непрозрачности взаимоотношений. В прошлом году я ездил раз в две недели по всем округам и общался с заведующими библиотеками, старался им рассказывать о нашей политике, отвечал на все их вопросы. В Москве принято, что система управления является непрозрачной, и, что бы ни делали руководители, это принимается в штыки. Сергей Александрович Капков отличается от остальных тем, что он всегда отвечает на все вопросы, какие бы ни задавались, но на среднем уровне — на уровне управления кустами библиотек — эта ситуация теряет свою прозрачность: библиотекарь что-то спрашивает у заведующего, а заведующий совершенно не обязательно спросит у директора, и не факт, что директор ответит.
— Есть ли платные услуги в библиотеках? — Есть, и их надо развивать. Библиотека должна создать максимально удобные условия: в ней должны быть платные кружки, платные продленки, которые требуют большого человеческого ресурса. Но платных мероприятий не должно быть больше, чем бесплатных, и главное: основной функционал библиотеки — доступ к информации в бумажном и электронном виде, к книгам, базам данных и так далее — остается бесплатным. Никогда не будет такого, что эти книги мы даем бесплатно, а эти — за деньги. В библиотеке может быть сделан книжный магазин, коворкинг в нерабочее время (у нас в библиотеке Достоевского сейчас ночной коворкинг в качестве эксперимента; если понравится, сделаем и в других), но с 11 до 22 библиотека бесплатна, туда приходит любой, берет книжку, читает и не платит за это ни копейки. Кстати, не везде в мире так, часто абонемент бывает с чисто символической платой: в Германии 3—5 евро в месяц, но право пользования читальным залом всегда бесплатное.
— Библиотеки должны стать прибыльными? — Библиотеки нигде в мире себя не окупают и не могут окупать. В Бельгии библиотеки зарабатывают 30% средств на свое содержание, но даже в самых либеральных странах, таких как Англия и Америка, внебюджет не превышает 10—15%. Но эти 10—15% — то, что библиотеки могут зарабатывать на разных услугах: платных мероприятиях, лекциях, кружках — при соблюдении двух условий: бесплатных мероприятий должно быть столько же, сколько платных, или больше, и второе: платные мероприятия не должны идти в ущерб занимаемым площадям. У нас часто бывает такая ситуация, когда проводятся, допустим, курсы английского, и под них закрывается читальный зал. Это недопустимо.
— Какие интересные проекты ждут жителей крупных городов? — Будет развиваться библиопродленка: мы хотим, чтобы дети из социально незащищенных слоев тоже ходили на такие продленки, и надеемся, что для них продленка будет бесплатной. Это один из потенциалов, о которых мы говорили, социальный лифт. Нам бы хотелось привлечь к работе с детьми пенсионеров, которые имеют прекрасное образование и готовы делиться своими знаниями, но у них нет такой возможности, — тогда это будет двойной социальный проект. У нас появится легкая специализация библиотек: они будут отвечать общим стандартам, но сейчас в одной из библиотек серьезная научно-популярная программа, с которой она будет «гастролировать» по другим библиотекам города. У нас появилась библиотека, где будет особый упор на фантастику. Проектов миллион, самых разных, начиная от чтения детей собакам, что очень модно в Европе…
— Простите? — Дети, которые учатся читать, читают собакам — это подсмотрено нами в Финляндии и Скандинавии. Этот проект проходит на ура, желающие записываются за месяц. Для детей это важный процесс, во-первых, потому что не у всех дома есть животные, а во-вторых, собаки потрясающе реагируют на чтение, понимают его ритм и, когда ребенок сбивается, у них есть некоторые реакции. Это учит детей по-другому относиться к животным, и это отличная практика чтения. У нас есть много интереснейших идей, начиная от мастерских в библиотеках и заканчивая книжными клубами и семейными книжными клубами. Это распространенная история в Америке: у 13—14-летних подростков очень немного тем для обсуждения с родителями, и, чтобы наладить диалог между детьми и родителями, применяется способ инсталляции общения — организуются группы, где пятеро подростков и пятеро их родителей читают одну книжку, потом обсуждают, в том числе вопросы, не связанные с книгами, — это разрушает барьер между ними. Самое главное — чтобы библиотекарь понял: все это возможно.http://www.novayagazeta.ru/arts/67116.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий